Я вот задумалась сегодня, почему мне не хочется ходить к Алкофитке, читать, смотреть, что-то обсуждать. Одно дело, когда она шила, вязала, перевязывала или уродовала уже готовые изделия. Когда готовила ведра хрючева в засратой духовке, кромсала мясо тупыми ножами, пекла пироги из глины. Пела песни, сочиняла бездарные стихи. Тогда это было смешно, потому что ничего, вот абсолютно ничего не было сделано даже на жалкую троечку с минусом. То же самое можно сказать о её занятиях «спортом». Сейчас, когда для воображения нам уже ничего не оставили, мне не хочется обсуждать её пупок, обвислые ноги, вены. Смеяться над фигурой тётки предпенсионного возраста не могу. (Я сама, сколько себя помню, всегда была недовольна своей фигурой. В молодости очень расстраивалась из-за своей худобы. Потом находила другие поводы. И я тоже почти предпенсионного возраста. Нам бы ваши заботы! Я в 66.5 выхожу на пенсию, кстатЕ.)
Корочи, пока в Малаховке снег не выпадет, или Алконяшка не поправится до бохо размеров, я к ней ни ногой.